Но что я могу? Что я могу ещё сделать, как не поехать с отцом, чтобы защитить Ника? Я даже не представляю, что он знает. И боюсь этого. Боюсь за Ника, только за него, в голове даже нет мыслей о себе.

– Видишь, Холд. Моя дочь умная девушка, не зря я вложил в её образование крупные инвестиции, она всегда будет выбирать семью, а не подонка, который никогда не знал этого и никогда не узнает. Быстро пошли от тебя несёт гнилью, Мишель, – отец хватает меня за руку, таща за собой, но до меня доносится голос Ника, такой холодный и режущий во мне всё, что я упираюсь ногами.

– Каждый учится на своих ошибках. Видимо, я никогда не научусь.

Меня словно ударяют по затылку, когда в голове на перемотке крутятся эти слова, являя быстро меняющиеся картинки всего, что я знаю о Нике. И только сейчас я немного понимаю своим лихорадочно испуганным мозгом, что натворила.

– Мишель, стерва, быстро пошли, – отец тянет меня за собой, но я вырываю руку, бросая взгляд за спину, где вижу, как человек, который стал для меня самым важным в жизни, уходит из неё. Тихо, не борясь за меня, ведь я первая отпустила руку. И это открывает глаза, сбрасывая с них пелену пережитого страха и шоу, устроенного моим отцом.

– Нет. Ты ошибся, папа, – я поворачиваюсь к нему и смотрю уверенно в налившиеся кровью глаза. – Ты ошибся в себе. А мне стыдно за тебя, за того, кем ты стал. Но не хочу стыдиться себя из-за своих решений, потому что если сейчас пойду с тобой, то завтра я сгорю в этом чувстве. Больше не боюсь тебя и твоих слов, потому что это всё блеф. И мне жаль, что ты так и не понял, что ты стал для меня отголоском, который я не хочу помнить. А он… он стал всем. Он намного выше тебя, да и многих, сидящих в этом ресторане. Он уникален. Я никогда не предам его, потому что у нас никогда не было семьи, никогда не было любви, только деньги. Но мои ценности изменились, папа. К сожалению, ты никогда не узнаешь, что такое искренность и любовь. А это самое сильное, что есть в моём мире теперь. Поэтому да пошёл ты.

Резко разворачиваюсь и срываюсь на бег, пока внутри меня стучит отчаянно сердце. Но лёгкость из-за принятого решения даёт мне силы продолжить бег до машины, где я вижу, как Майкл уже закрывает дверь, замечая меня, и улыбается ободряюще мне, распахивая её снова и помогая мне запрыгнуть в салон.

Ник оборачивается, но его лицо отчуждённо и холодно, хотя мне сейчас плевать на это.

– Прости, но я не уйду от тебя по собственной воле, – шепчу я, хватая его руку и прикладывая к губам. – Прости его, прости, что он мой отец, Ник. Прости.

Ник вырывает свою руку, отворачиваясь от меня, и я теряюсь, не зная, как… что ещё ему сказать, чтобы снять с него эти слова, брошенные отцом со злости. Это унижение, которое он испытал из-за меня. Но ничего, не единого слова, только рой мыслей и страх внутри, до сих пор плещется в душе.

Пережитое для меня стало поворотным в моей жизни. Словно было время до и после. Я никогда раньше бы не осмелилась на такое, потому что не было ради кого. А сейчас есть и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы доказать Нику, что я рядом и буду рядом, пока он не укажет мне сам на дверь.

Машина останавливается перед главным входом в комплекс, и Ник выпрыгивает из неё, не дожидаясь меня. Глубоко вздохнув, я выхожу из внедорожника, следуя за ним к лифту. Мы молча входим в него и так же, не проронив ни слова, едем наверх, пока я нервно кусаю губы, стоя позади Ника.

Как только дверцы распахиваются, к нам выбегает Шторм.

– К себе, – рявкает Ник собаке, и та, видимо, зная уже норов хозяина, быстро цокает обратно.

– Ник, давай поговорим, – предлагаю я.

– Оставь меня. Иди прими душ, ванну, если хочешь, поешь и ложись спать, но оставь меня, – не поворачиваясь, зло произносит он.

– Ник, я понимаю…

– Нет! Ты ни черта не понимаешь! За слова, которые сказал твой отец, даже за меньшее… я не треплю подобного! Последний человек, назвавший меня ублюдком, лежал в больнице две недели! А он ушёл! Потому что я не могу! Из-за тебя не могу себе позволить ударить его! А он заслужил! Он оскорбил всех, кто дорог для меня и остался безнаказанным! Но обещаю, что завтра он получит сполна, когда я остыну! Поэтому иди! Уходи отсюда! Оставь меня одного! – На повышенных тонах говорит Ник, разрывая на себе пиджак, и с яростью швыряет его в меня, что тот ударяет меня по груди и падает к ногам.

– Ты ушла, Мишель, – уже тише обвинительно продолжает он. – Ты колебалась и ушла. А я здесь. Вот он я! И я готов, только вот я уже совершенно запутался в тебе и твоих мыслях. В себе я запутался, потому что сейчас всё о чём я могу думать, так это ударить тебя. Связать, чёрт возьми, и отлупить, чтобы ты больше никогда не поступала так. Никогда не лгала мне! Чтобы никогда я не видел того, что было сегодня!

– Ник… я…я просто хотела… он говорил и говорил, и я хотела, чтобы успокоился, – оправдываюсь, делая шаг к нему. Мои глаза в момент туманятся от понимания, как он воспринял мои действия.

– Ты постоянно влезаешь туда, где ты не должна быть. Это наши дела с твоим отцом, а ты стоишь между нами, и поэтому и он, и я… мы манипулируем собственными слабостями, чтобы выиграть. Если я говорю тебе делать что-то, то ты делаешь! Ты обманула меня, ты сказала, что ты моя, но ты ни хрена не подчиняешься мне и вот, что из этого выходит. Ты думаешь, что умна и можешь найти выход из ситуации, которая вышла из-под контроля? Так вот, ты ни черта не умна, ты глупая кукла, которая связалась не с тем парнем. Только вот и я тупой осёл, раз решил, что ты не такая как все! Я даже не знаю, зачем сейчас ты здесь, зачем позволяю тебе стоять передо мной, зачем смотрю в эти твои чёртовы глаза, которые постоянно огромные и полные тепла? Зачем мне всё это, если ты не желаешь быть рядом со мной, не хочешь слушать меня и понять? Зачем ты… почему ты такая приторно нежная и путаешь меня, а ведь я ору на тебя? Знаешь, почему он ненавидит меня так сильно? Хочешь поделюсь? А потому что я смог остаться человеком с чувством сострадания, которое ненавижу, и чувством собственного достоинства, когда твой отец растерял это напрочь. И я презираю его за это. А теперь жажда крови слишком сильна во мне, как и жажда тебя, поэтому не попадайся мне на глаза. Лучше не попадайся, Мишель! – С этими словами он разворачивается на пятках и быстрым шагом идёт к спортзалу, с грохотом закрывая за собой двери.

Закрывая рот рукой, начинаю беззвучно плакать от боли, которую принесли слова Ника. И самое ужасное понимать, что он прав. Ведь сколько раз я его уверяла, что буду рядом. А в момент опасности отпустила, но я растерялась. Я никогда не была в таких ситуациях, я…я просто не знала, как поступить правильно.

Мне хочется убежать от мыслей, от осознания всей серьёзности проблемы, которую создала. Я виновата в этом. Заставила его открыться, выйти со мной и сделать шаг только для собственного счастья. А он? Он только и получает, что нелицеприятные слова от моего отца или же меня, всю покалеченную и с новой истерикой.